Михаил Волков-Сорокин: Где каждодневный, с утра до ночи труд чести – там и рождается вздох вдохновения

Михаил, вы профессиональный мастер-краснодеревщик. Расскажите, как всё начиналось. Это увлечение родом из детства? Сколько вам было лет, когда вы поняли, что хотите работать с деревом?

Как начиналось – и не помню, так как всегда был с деревом, ещё до школы – что-то мастерил, строгал. А по мере взросления с деревом работал всё чаще.

Помню, матушка давала на школьные обеды рубь двадцать на неделю. А я их копил, откладывая, чтоб купить инструмент. Первой покупкой были небольшие тиски, зелёненькие. Они и сейчас у меня в мастерской. Берегу их как память, но и пользуюсь. А первое касание их губок пришлось на ключ, что выточил надфильком, когда понадобился ещё один ключ для квартиры. И он, ключ сей, успешно выполнял своё предназначение.

Ещё одно воспоминание: как-то в школе на сборе металлолома кто-то притащил старый ствол от винтовки. Я его на что-то выменял и сделал для ствола приклад – помню, что материалом послужила берёзовая доска. С первого раза хорошо не получилось, пришлось постараться, и со второго раза вышло уже ладно. Ох, и перерыл я тогда книжек разных, чтоб всё правильно было.

А на ваш вопрос, когда я понял, что хочу работать с деревом – здесь всё проще, так как понимания никакого и не было, так как это само собою разумеющийся процесс, как ходьба или дыхание.

Чем вас привлекли стили рустик и адирондак? Как это произошло: увидели и поняли – это моё?

Стиль рустик ближе всех к природе, а я завсегдатай сплавов, походов. Ещё ранее, создавая свои работы в классическом стиле, на какой-то продолжительный период мне была интересна строгость стиля или линии модерна. Был азарт достичь исключительности, совершенства – как по дизайну, так и по качеству. Чтоб комар носа не подточил. И всё, в общем, получалось. Это было время моей учёбы, моей школы – школы в самом глубоком её смысле. Моя академия, если хотите. В таких стилях, как классика, модерн мелочей не бывает, всё должно быть безупречным.

Это было время моей Академии, которое очень много значит – да не много – оно решает всё! И было же угодно Богу водить меня по этим дисциплинам целых десять лет. И какие учителя были! Валерий Филиппович, Сергей Шакуров. Интереснейшее время, я вам скажу, было. Это девяностые годы.

Время частных мастерских, ютящихся по подвальчикам. Туда надо было попасть, быть принятым в этот, так сказать, «клуб», чтоб от этих Мэтров узнать, как и что делается. Секретов было более, чем можете себе это представить. И вот таким частным образом, за бутылку коньяка и блок сигарет Мальборо, раскрывались секреты и приёмы, а проще, знания.

Да-да, вот так, в неофициальной атмосфере, всё, как и сотни лет назад. Спросите: а как же училища, они ещё тогда были. Да, училища были, но мастеров, по пониманию Мастер с большой буквы, там не было. Знания были очень специфичными и до ужаса интересными.

А знания эти, и культура обращения с древесами, как я уже понял много позже, являлись базовыми, основополагающими. И чего только не довелось делать: это и наборные потолки, и лестницы, столы разного назначения, книжные стеллажи, какие-то композиции и инсталляции, люстры, словом, всё, что окружает человека в интерьере, и всё это – не просто столярка, хотя и простые двери и рамы тоже довелось делать, а художественные дизайнерские вещи, и всё по своим эскизам и чертежам. Предложения взять работу с готовым решением мною отклонялись, так как отсутствует интересный элемент в цепи работы: придумать, отрисовать. Да и интересных проектов как-то не попадалось. Либо всё прямолинейное, что вгоняло в зелёную тоску, либо всё необоснованно расфуфыренное.

Работая в классике, неосознанно чувствовал, что это не мое. Как-то по телеканалу «Культура», в новостях Европы, прошёл сюжет о Берлинской выставке мастера Франсуа Лефебра, и я краем глаза заметил его кресло, по которому скользнула камера оператора. Боже. Это было как нокаутирующий удар. Бесподобно, спинка кресла в крокодиловой коже, подлокотники из рогов какой-то антилопы, ножки – тоже какие-то витиеватые рога, и всё это очень удачно скомпоновано – не кресло, а сказки неведомого, но, без сомнения, лучшего сказочника. И я потерял покой. Мне более были не интересны и скучны все эти стили, не имеющие ничего общего с природой, где всё зализано-гладкое, под толстой полировкой, всё мертвое, стеклянный гламур.

Начались ломки. Что делать? Как жить? А между тем, ещё задолго до этого нокаута я любовался ветками сосен, их необычайной пластикой, и как-то неосознанно их собирал. А для чего, и сам не знал, так, на всякий случай. И всё творится Богом. Случай не заставил себя долго ждать. Раздается звонок, и выясняется, что в доме хотят видеть лесные сказы. В общем, всё от Бога. Дал он мне работу с корягами, ветками и плывуном всяческим.

Как вам удалось освоить новое направление? Учились уже в процессе изготовления заказов?

Как же трудно, туго, невыносимо тяжко всё начиналось на новом поприще, даже мысли подкатывали, а не бросить ли. После классики, да в рустикальность. Это, я вам скажу, всё равно, что плавание опосля бассейна да в океан. И я стал тонуть. Ну как же быть, месяц проходит, второй идёт, а продвижения нет. Пришлось более чем тяжко, постоянный стресс, бессонница, нервозность. Но вот выплывать пришлось с нечеловеческими усилиями.

Рустикальность – это не то, что другая планета, это другая галактика, если хотите – всё другое, другой воздух, другие мысли, образы, даже учиться думать пришлось заново, так как всё по-другому.

Стили, в которых вы работаете, не терпят искусственных материалов. Где вы находите дерево для своих работ, неужели всё сами собираете в путешествиях, или что-то можно купить?

Материал для стилей адирондак и рустик не купить на рынке пиломатериалов. Понятное дело – доски и брус, щиты разные, но не кривые ветви да пни, кора да рога. Но что оказалось для меня лёгким, так это заготовка всяких кривулин да плывунов с волжских берегов. Сбор и поиск материала доставляет радость. Для этого процесса пришлось обзавестись и альпинистским снаряжением для лазания по деревьям. И лодкой с мотором. И снегоходом, и байдарками, и прочее, и прочее.

Откуда черпаете идеи и образы для работ? Что или кто вас вдохновляет?

А образы, кои вы видите в работах, даёт только Бог и его творение, природа. И ещё музыка.

Всё же, музыка, симфоническая музыка – удивительное явление! Удивительное тем, что она не копирует то, что создал Бог, не копирует природу, но удивительным, немыслимым образом отображает все чаяния, волнения и порывы человека.

Абсолютно ничем не высказать то, что твориться в сердце, что его щемит и переполняет, ничего не может это передать, а музыка может. И говорит так блистательно и виртуозно, со всеми подробностями и нюансами. И удивительно ещё и то, что это не витает в воздухе, а лежит и хранится на бумаге. Вдохновение, сложнейшая гамма чувств и эмоций, произошедшая некогда с кем-то, запечатана на бумаге и ждёт своего часа, чтоб опять витать в земных слоях планеты.

Не удивительно ли всё это! Музыка-музыка, чудо, произошедшее от человека.

Как складываются отношения в вашем коллективе художников? Вам легко работать в команде?

В моем коллективе художников нет, и быть, наверное, не может, и это понятно. Есть ученики. Они разные. И хоть их и не много, но с ними очень и очень тяжело. Это отдельная большая тема. И лучше в неё не углубляться.

Какой у вас распорядок дня – работаете по плану или по вдохновению?

Скажу так: там, где каждодневный, с утра до ночи труд чести, там и рождается вздох вдохновения, или он там может появиться.

Иначе никак.

Расскажите, кто ваши заказчики, как они вас находят.

Кто владеет этим – да люди, люди, которым это нужно. И я им очень благодарен, и признателен своим заказчикам! Ибо свобода, данная мне в работе, и вознаграждение за труд позволили мне состояться как мастеру, а также осуществиться многим проектам, которые, без сомнения, войдут в историю прикладного искусства.

Если позволите, нескромный вопрос – как формируется цена на ваши работы? Каждая из работ уникальна – наверное, сложно установить критерии? Бывает, что ошибаетесь в ущерб себе?

Всем своим работодателям всегда пытаюсь объяснить и простую, и сложную штуку. Что, если оговорить заранее цену, то как исполнитель я лишаюсь такого важного момента в работе, как импровизация. Она, родимая, делает работу живой, ты волен менять и вносить изменения в проект, увидев в процессе, что здесь просится камень, а здесь вставки из витража – работа улучшается, где-то неожиданно выплывают возможности от самого материала, какой-то срез сучка может поменять очень многое. Мы же не обои клеим.

А когда стоимость оговорена, то импровизация становится убийцей рентабельности. И тому есть немало примеров. Оговорили стоимость лестницы. Заказчица не шла на неопределенность в цене. А делать-то хочется на всю и вовсю, без ограничения. Жизнь-то одна, когда и где ещё разойтись и себя показать. И разошёлся. Скажу сразу, получилось ого-го как, шесть месяцев без выходных, с утра до полуночи. И вот, всё подсчитано, что и куда тратилось. Всё учтено, делю заработок на месяцы, и получаю 17 070 рублей за месяц. И что, спросите вы. Как ни странно, нисколько не расстроился – какой опыт, это бесценно. А деньги – сегодня пусто, Бог даст, будет густо. Жизнь коротка, чтоб делать на столько, сколько дают. Кто даст, заплатит столько, сколько стоит. Нет таких. Где-то больше, где-то меньше, но никогда не по номиналу. Наверно, потому что мы не в Милане иль хотя бы в Москве. Может, и сам что-то не так делаю. В конце концов, не голодаю, и дом есть, и машинка приличная – и слава Богу. А то, что могло бы быть и много больше, и, наверное, заслуживаю – ну что ж, кабы да бы. Где оцененные художники при жизни, раз-два, и всё. Так что, всё слава Богу!

Вы делитесь опытом, даёте уроки? Что можете посоветовать новичкам?

А новичкам, если позволят – и простите меня за наставление.

Не гоняйтесь за деньгами, они всё одно убегут от вас. Стремитесь к честности в работе, к гармонии, и не суетитесь при работе.

Делая, не выгадывай, выгодно ли будет тебе, думай, хорошо ли будет тому, для кого делаешь. Лучше сделать хорошо и подороже просить, чем неказисто, зато дёшево: неказистое будет раздражать и злить, а дешевизна со временем и не вспомнится. А вот хорошее и замечательное радовать будет всегда, а цена, что казалась высокою, скоро забудется и не вспомнится. Бог увидит ваши старания и порядочность, и, может, и возблагодарит.

Спасибо за интересную беседу, Михаил!

Беседовала Екатерина Константинова

ИА «Тема Казань». При использовании материала гиперссылка обязательна.